Тема новой Стратегии развития лесного комплекса, еще недавно активно обсуждаемая в центральных и региональных медиа, постепенно вытесняется из повестки дня. Неужели ее ждет такая же судьба, как и других решений – когда-то принятых, затем забытых и невыполненных? Ответ на этот вопрос, вероятно, станет понятным уже нынешней осенью. Но уже сейчас очевидно, что крупным и небольшим предприятиям реализовывать курс на глубокую переработку древесины придется разными путями.
Знать, управлять, реформировать
Для того, чтобы управлять и реформировать что-то, нужно иметь четкое представление о ситуации. А вот с этим в лесопромышленном комплексе не все гладко. Об этом, в частности, говорят результаты совместного экспертно-аналитического мероприятия (АЭМ) «Анализ эффективности использования лесных ресурсов Российской Федерации в 2016–2018 годах», выполненного совместно с контрольно-счетными органами субъектов Российской Федерации). Вот основные выводы, к которым пришла проверка:
1. Лесопромышленная политика в субъектах Российской Федерации из федерального центра не регулируется.
2. Отсутствует единая система управления лесным хозяйством.
3. Формирование целей и приоритетов развития лесного комплекса осуществляется при отсутствии актуальной информации о лесных ресурсах страны.
4. Параметры госпрограмм в области лесных отношений на федеральном и региональном уровнях не согласуются с параметрами стратегических документов.
5. Отсутствует информационный обмен между контролирующими органами на основе единой информационной платформы, позволяющей проследить движение леса от его заготовки, транспортировки до таможенного оформления и вывоза за пределы таможенной территории страны.
6. Анализ показателей экспорта лесопромышленных товаров показывает, что за рубеж вывозится в основном продукция неглубокой переработки.
Лесопереработка в регионах России находится в ведении самых разных органов. Частично информация собирается в статистических и налоговых органах. На уровне регионов оперативный мониторинг лесопромышленной отраслью осуществляется по линии управления природными ресурсами (Ленинградская область), архитектуры и строительства (Еврейская автономная область), промышленности (Омская область), экономического развития и инвестиционной политики (Псковская область, Республика Саха (Якутия)). Не удивительно, что при таком разбросе даже в Минпромторге России, по оценке экспертно-аналитического мероприятия, не всегда обладают информацией о количестве, видах и объемах выпускаемой продукции в разрезе субъектов Российской Федерации. А информация о мелких предприятиях в сфере ЛПК не анализируется и не обобщается.
Тем не менее эксперты, занимавшиеся анализом лесной отрасли, полагают, что количество предприятий ЛПК (крупных и средних) уменьшилось по сравнению с 2017 годом на 18,7% и составило по состоянию на 1 января 2019 года 30,7 тысяч единиц, из которых 41,1% осуществляют деятельность по лесопереработке, 27,8% – по лесозаготовке, 22,9% заняты в производстве мебели, 8,2% – в целлюлозно-бумажном производстве. При этом, доля крупных предприятий на российском рынке, с объемом заготовки древесины от 100 тысяч куб. м, составляет 52%, на средние предприятия (от 20 до 100 тысяч куб. м) приходится 31%, на мелкие (до 20 тысяч куб. м) – 17%.
Что можно Юпитеру, то не дозволено быку
1 января 2022 года вступит в силу запрет на вывоз необработанной древесины. Точнее будет сказать: вступит в силу запрет для всех, кроме лесной госкорпорации, которая станет монопольным экспортером «кругляка». Вероятно, одним из аргументов для принятия такого решения стало желание правительства иметь полную и достоверную картину по экспорту.
Начало 2022 года, на наш взгляд, мало что изменит в деятельности крупных лесопромышленных компаний. Лесопромышленные холдинги давно отладили глубокую переработку леса. Зато для многих небольших предприятий, вероятно, обернется убытками и разорением. Именно поэтому активную, но не особо афишируемую в публичной сфере, борьбу за «переходный период» ведут лесопромышленники Сибири и Дальнего Востока. Впрочем, и другие лесные регионы осторожно, но все же высказывают свои сомнения в обоснованности запрета в нынешней редакции. Так, зампредседателя Архангельского областного собрания депутатов, председатель комитета областного Законодательного собрания по лесопромышленному комплексу, природопользованию и экологии Александр Дятлов полагает, что для достижения заявленных целей по увеличению глубины переработки древесины можно было бы использовать другие инструменты – квоты, стимулирование инвестиций в строительство перерабатывающих предприятий и т.д.
«Переходный период» или другие меры поддержки больше всего нужны средним и мелким лесоперерабатывающим предприятиям. Крупные переработчики древесины, как правило, давно уже используют срубленное дерево по максимуму. А как перейти на такой уровень средним и мелким предприятиям? Тем самым, которых, согласно данным АЭМ, 48% от всех существующих в России?
В начале 2021 года Минпромторг РФ и Фонд развития промышленности запустили ряд проектов по поддержке средних и мелких предприятий по переходу к более глубокой переработке древесины. Но объявленные меры финансовой поддержки, как правило, увязаны со способностью регионов и самих предприятий со-финансировать проекты, что делает эти программы малодоступными. Фонд развития промышленности в рамках действующих программ финансирования уже выдал более 60 займов на создание новых или модернизацию действующих деревообрабатывающих производств на общую сумму 13 млрд рублей. А вице-премьер правительства России Виктория Абраменко в недавнем выступлении заявила о том, что малый и средний лесопромышленный бизнес подал уже 20 заявок на более 1 млрд рублей в рамках программы поддержки мощностей по глубокой переработке древесины. 60 + 20 – уже целых 80. Но что остальным 14 тысячам небольших лесоперерабатывающим предприятиям делать?
Деньги, идеи, программы
Если финансирование на глубокую переработку древесины найти удается, встанет вопрос – в какие именно направления инвестировать. Ответ, который лежит на поверхности, – пеллеты. По данным Росстат РФ, в прошлом году объем их производства в России увеличился более чем на 8%. А экспорт вырос почти на 20%. Поставки пеллет за пределы России остаются главным драйвером роста производства древесных гранул. Результат хороший, особенно если учесть все ограничения прошлого года и перенос запуска некоторых новых производств на 2021 год. По оценке экспертов вебинара «Новые возможности для российско-датской торговли пеллетами», в текущем году в России планируют открыть еще примерно 50 производств древесных гранул. С учетом уже существующих таких производств станет 350. Количество производств и темпы его прироста вызывают оптимизм, а качественный анализ снова выводит на ту же самую проблемную ситуацию: 80% пеллетного рынка принадлежит крупным компаниям.
Мелким и средним компаниям, которые только решают заняться производством пеллет, придется учитывать сразу несколько факторов – количество исходного сырья, стоимость оборудования по его переработке, транспортные расходы. Иначе даже инвестиции не спасут.
Однако, кроме производства пеллет, в России накоплен и другой опыт утилизации отходов от лесопереработки – не менее эффективный, а, главное, нацеленный на внутренний российский рынок.
Одно из них – производство материалов для деревянного домостроения. Это направление, в частности, решили развивать в Хабаровском крае.
Проект «Дом дальневосточника», как полагают его организаторы, позволит направить значительную часть заготавливаемой древесины на внутренний рынок и поможет решить жилищный вопрос в регионе.
Деревянное домостроение может стать реальным выходом, поскольку вместе с требованием об углублении лесопереработки запущен механизм ипотеки для деревянного строительства. Например, с июня ВТБ начинает принимать заявки по программе «Сельская ипотека» со ставкой 2,7% годовых и первом взносом от 10%. В программе также участвуют Россельхозбанк, Сбербанк, Альфа-банк, и ряд других финансовых структур. По программе сельской ипотеки можно получить до 3 млн рублей, а в отдельных регионах (Ленинградская область, Ямало-Ненецкий автономный округ и Дальневосточный федеральный округ) – до 5 млн рублей.
Еще одним безусловно перспективным направлением становится сельская теплоэнергетика с использованием отходов глубокой переработки древесины. Одним из первых это направление освоил уральский холдинг «Уралкотел».
Леонид Бычков, руководитель холдинга:
В начале 2000-х годов у нас было собственное производство в поселке Северка, город Екатеринбург – лесораспиловочный цех, сушильные камеры для разовой загрузки в 600 кубометров, три перерабатывающих цеха. Мы выпускали калиброванный каркасно-мебельный брусок, который поставлялся в Англию и США. Естественно, оставалось много отходов. Вот тогда и родилась идея использовать отходы в качестве топлива.
Котел, работающий на всех видах отходов от лесопиления, был создан при научной поддержке Уральского федерального университета (профессор Н. Ф. Филипповский, патенты № 2267700 и 2212585). Это позволило холдингу обеспечить обогрев всех производственных помещений и сушку древесины, используя только щепу, кору, опил и срезку от лесопереработки.
Решение оказалось перспективным. При поддержке правительства Свердловской области холдинг «Уралкотел» уже перевел на местное биотопливо 48 котельных, которые с 2015 года работают на дровах и отходах от лесопереработки. А затем, используя собственные котлы, холдинг начал работать в качестве теплоснабжающей организации в Челябинской, Курганской областях и Пермском крае. Сочетание опыта лесопереработчика, машиностроителя и теплоснабжающей организации позволило найти техническое решение для производства и подачи тепла даже в условиях отключения электроэнергии.
Использование глубокой переработки древесины в интересах коммунальной энергетики удачно вписывается в новый тренд «декарбонизации экономики». И поскольку требование сделать «зеленым» производство будет только нарастать, спрос на такое оборудование также будет увеличиваться. В нынешнем отопительном сезоне интересы деревообработчиков и коммунальщиков объединили в Залесовском районе Алтайского края. Глава района Александр Пластеев лично изучал опыт работы «всеядных» твердотопливных котлов. А затем коммунальщики Залесовского района купили такой котел и смонтировали его. По словам Александра Пластеева, для лесных регионов важно, чтобы котел мог работать на любых отходах от лесопиления без всякой подготовки. Такое решение полностью совпадает с глобальной стратегией декарбонизации и курсом правительства страны на модернизацию ЖКХ.
Безусловно, пеллеты, деревянное домостроение, коммунальная теплоэнергетика – далеко не все решения, которые помогут малым и средним лесоперерабатывающим предприятиям вписаться в программу глубокой переработки древесины. И каждому из них придется, цитируя В. Высоцкого, «выбираться своей колеей». Хорошей помощью в этом непростом переходе стала бы постоянно пополняющаяся база уже существующих решений, реализованных на практике.
